Подземелье (1 часть)

Майкл взглянул на термометр, затем на измеритель влажности. Проверять их было его каждодневной обязанностью. «Хотя зачем эти проверки? Мы здесь уже два года безвылазно живём, а системы жизнеобеспечения работают идеально, ещё ни разу не давали сбой», — подумал юноша. Это там, над бетонным потолком, через многометровую толщу грунта, на поверхности — лютый мороз, вечная зима. Она наступила в результате климатических изменений, вскоре после всемирной ядерной катастрофы. А здесь, в подземном защитном бункере, автоматически поддерживаются оптимальные условия. Здесь всегда тепло, уютно… Закончив проверку, Майкл двинулся в жилой блок по правой, свободной стороне коридора. А левую сторону коридора занимало сплетение проводов, труб и пластиковых изоляционных оболочек. Пол прямой линией уходил вперёд, сверху светили лампы, шаги Майкла гулко раздавались по коридору. Повернув за угол, юноша попал в продуктовое хранилище и теперь шагал между тянущимися полками, на которых стояли бесконечные ряды стеклянных и металлических банок с тушёнкой, консервированными фруктами, пакетов с крупами и мукой и прочей снедью. «Да, здесь не только тепло и уютно, но и сытно», — подумал Майкл. Ещё бы: запасы бункера были рассчитаны на полноценное питание в течение ста пятидесяти лет для семьи из пяти человек. А учитывая, что спастись удалось только Майклу и его матери Джейн, вдвоём с которой они здесь жили, то продукты не перевелись бы ещё дольше. При мысли о матери у Майкла сильнее застучало сердце, потому что именно сегодня он намеревался привести в исполнение свой план… Юноша вышел из хозяйственного отделения бункера, закрыл за собой дверь и очутился в жилом блоке, который выглядел, как обычная квартира — ковры, люстра, диван, телевизор. Матери нигде не было видно. Наверное, она ещё в ванной. Что ж, тем лучше. Майкл прошёл в другую комнату, и остановился перед дверью в ванную. Приблизив ухо к двери, он услышал шум воды и невнятное напевание матери. Набравшись смелости, Майкл взялся за ручку двери и потянул её на себя. Мама Майкла стояла около умывальника, напротив зеркала, когда он подошел к ней. Она, продолжая чистить зубы, взглянула на отражение сына в зеркале. В свои сорок пять лет мать была всё ещё красивой женщиной, лицом она напоминала актрису Деми Мур. Правда, мать слегка раздобрела, но это только делало её гитарообразную фигуру ещё более соблазнительной. «Кажется, она заметила, что я смотрел в зеркало на отражение ее грудей», — подумал Майкл. Джейн развернулась к сыну, и явно недовольным тоном произнесла: — Почему ты всегда выбираешь время когда я здесь, чтобы искать чего-то? Почти шёпотом и не смотря ей в глаза, Майкл пробурчал: — Мам, мне хотелось бы что-то сказать тебе. С некоторым потеплением в голосе мать ответила: — Что случилось, Майкл? Ты знаешь, что ты можешь поговорить со мной о чем угодно. «Эх, о чём угодно, но вот об этом — не знаю…» — подумал юноша, а вслух, заикаясь, выдавил: — Я … Э… не знаю… как… сказать это, мам. Джейн положила зубную щётку и погладила сына по щеке: — Ну-ну, не надо меня стесняться ни в чём, я же твоя мама! Почему ты так взволнован? Не отпирайся, я же вижу! Ты же знаешь, я всегда слушаю все, что ты хочешь сказать мне, — участливо произнесла мать. Краснея и теряя уверенность, вдруг струсивший Майкл решил отложить свою затею и, пытаясь найти выход из создавшегося положения, пока всё не зашло слишком далеко, Майкл произнёс: — Ничего серьезного, мам… Это может подождать до следующего раза. — Нет. Скажи мне сейчас. С тобой что-то стряслось? — А… А … нет, мам. Ничего особенного. Это не очень важно. — Ерунда!!! — воскликнула мать, начиная сердиться. — По выражению твоего лица и по твоему голосу я вижу, что тебя что-то очень беспокоит. Нет такой спешки, что я не могла бы выслушать тебя! А ну-ка, сейчас же скажи мне, что стряслось! Посмотри мне в глаза! Но взгляд Майкла был прикован к расщелине между грудей матери. — М-м-мам… Я-я х-х-хочу… — тут Майкл запнулся, чувствуя, что не в силах озвучить своё желание, и, решив смягчить свою мысль, закончил фразу иначе, чем собирался: — … хочу увидеть т-тебя… голой. Тень смущения промелькнула в глазах матери. Немного придя в себя после такого заявления, она с выдохом медленно проговорила, качая головой: — Ох, Майкл, ты отдаешь себе отчет в том, что ты сейчас сказал? Я твоя мать! И Джейн, как бы давая понять, что разговор окончен, резко развернулась обратно к зеркалу. Схватив зубную щётку, она вновь принялась энергично двигать ею во рту. Майкл стоял за её спиной, опустив глаза, багровый от стыда. Мысли смешались в его голове, и вид у него был весьма растерянный. Подняв глаза, юнец увидел в зеркале, что мать смотрит на него и улыбается. — Почему у тебя возникло такое странное желание? А? — прищурив глаза и чуть ехидно, стараясь обратить всё в шутку, спросила мать. — Это же надо до такого додуматься — «хочу увидеть тебя голой»! Майкл молчал. Мать выключила воду, развернулась лицом к сыну, и примирительным тоном сказала: — Ладно, это не конец света. Я не сержусь. Ты только подросток и я понимаю твои чувства. Однако, сынок, это неправильно — иметь подобные мысли по отношению к твоей собственной матери! И какие бы мысли и чувства не посещали тебя, ты должен учиться контролировать их, и отбрасывать, если они неправильные. Джейн взяла полотенце и, вытирая руки, сказала совсем успокоенным тоном: — Давай мы сделаем вид, как будто ничего не случилось. Но я больше никогда не хочу слышать об этом! Ты меня понял? Майкл кивнул. — Вот и хорошо. Идём завтракать, — мать прошла мимо Майкла, обдав его теплом своего распаренного после душа тела и ароматом шампуня. Сидя на кухне за столом, Майкл жевал бутерброд и, когда мать не смотрела на него, он вовсю пялился на неё. Если Джейн слегка наклонялась, Майкл жадно впивался взглядом в нежные сливочные шары её грудей, которые колыхались в вырезе её халата. А пока мать стояла, отвернувшись к плите, сын не отводил глаз от широких округлых бёдер и от впадины меж ягодиц, которая намечалась на ткани халата. После завтрака мать собралась заниматься стиркой. А Майкл отправился в свою комнату. Он попытался поиграть на компьютере, но никак не мог сосредоточиться. Разговор с матерью в ванной взбудоражил и возбудил юношу. Майкл отключил компьютер и бросился на кровать, прокручивая в мыслях то, что произошло. Чёрт, как неловко всё вышло!.. Соблазнитель хренов… Майкл почувствовал, что ему будет трудно вторично набраться смелости и высказать матери свои чувства и желания. «Как же мне хочется её!» — подумал Майкл, тиская у себя в паху через штаны. Как ему быть, что делать?! До того, как произошла катастрофа, Майкл и его семья жили, как все, наверху, в обычном доме, вокруг которого был ярко-зелёный подстриженный газон. Майклу тогда было пятнадцать лет, и он дружил с соседской девчонкой Эйприл, и лелеял надежду о том, что через какое-то время Эйприл «даст» ему, и они постоянно станут заниматься сексом. А что теперь? Теперь ему уже никогда не увидеть её. Да и других людей тоже. А может, людей и вообще не осталось. Мать, правда, говорила, что такие защитные бункеры были построены и у некоторых других состоятельных людей по стране. Но много ли этих состоятельных? А из тех, у кого бункер был — все ли успели спастись? В городе, где жил Майкл, бункер был только один, значит, в их городе точно никто не спасся. А выбраться на поверхность, чтоб проверить, невозможно — измерительная аппаратура показывает, что наверху уровень радиации смертельный. И скорее всего, Майклу с матерью придётся всю жизнь просидеть в этом бункере. По правде сказать, Майкла это обстоятельство не особо волновало. Он привык к такому положению, у него здесь имелось множество развлечений, и он ни в чём не испытывал недостатка. Ни в чём, кроме одного — Майкл взрослел, ему было уже семнадцать лет, и ему всё сильнее и сильнее хотелось секса с женщиной. Майкл вспоминал девушек, которых давно, до катастрофы, он во множестве видел в окружающей жизни, и чувствовал злобу и отчаяние от сознания, что теперь у него никогда не будет возможности трахнуть женщину. У Майкла сохранилось несколько старых порножурналов, и он ими очень дорожил, прятал от матери и частенько рассматривал. Но чем больше он их рассматривал, тем сильнее ему хотелось секса с реальной женщиной. А где её взять? Неприличные мысли о единственной реальной женщине, которая была рядом, о собственной матери, настойчиво лезли в голову Майкла. Вот и сейчас, тиская сквозь ткань свой член, Майкл возбудился. Стянув штаны, Майкл крепко обхватил ладонью твёрдый ствол. — Мамочка… Милая, как я хочу тебя… — закрыв глаза, шептал Майкл, неторопливо массируя член вверх и вниз. В голове его проносились образы, как он задирает подол материнского халата, под которым нет нижнего белья, и вставляет матери свой корень. — Майкл, где твоя жёлтая футболка? Хотела постирать, и нигде не могу найти. Куда ты её закинул? — раздался громкий, приближающийся голос матери. Майкл открыл глаза и резко принял сидячее положение, судорожно пытаясь натянуть штаны одним движением. Но было поздно: мать уже открыла дверь и стояла на пороге его комнаты. Встрёпанный и красный, Майкл смотрел на мать, а та, застыв с удивлённо приподнятыми бровями, смотрела на сына, у которого через резинку криво приспущенных штанов торчал член. Майкл заметил, что взгляд матери опустился и задержался на его достоинстве. Он попытался натянуть штаны выше, но мать вошла и, сложив руки на груди, саркастическим тоном воскликнула: — Нет-нет, продолжай! А я посмотрю. Ну? Что же ты? Продолжай! Майкл молчал. Мать подошла к нему и, схватившись рукой за штаны, стала их стягивать, прикрикивая — впрочем, не сердито, и даже с улыбкой: — Продолжай, я тебе говорю! Продолжай! Что? Струсил? Майкл, отбиваясь, тоже пытался улыбаться, но улыбка у него выходила натянутой и неестественной. — Вот, значит, чем ты здесь занимаешься… — прекратив попытки снять с сына штаны, произнесла мать. — Не сердись, мам… — промямлил Майкл, вставая и заправляя рубашку. — Да я и не сержусь. Это естественно для твоего возраста, —