Кентавр Часть 2 (расширенная версия)

Яркое летнее солнце ласкало эгейское побережье. Волны бились о скалы и разносили свежий запах моря. Простые серые камни сверкали вкраплениями соли, как самоцветы. В такие дни только и хочется, что прозябать на солнышке, подставляя пятки под удары волн. Далекий горизонт плыл, будто перед ним разожгли костер и его жар раскалил воздух. Слух услаждал шелест волн. Но вскоре в эту сонную идиллию пришло нечто живое: послышался тихий медленный стук копыт, а из-за далеких скал стал появляться высокий силуэт. С севера шел кентавр в полном боевом облачении. Ноги кентавра защищали прочные ногавки. Конский торс был под защитой кожаного доспеха-попоны с множественными железными вставками-ластинами, а человеческая часть была облачена в варварские латы, ниже свисал щиток, защищающий лошадиную грудь, слева на поясе вдоль левой передней ноги висел длинный северный меч, а справа, закрепленные на верху подпруги, вдоль тела держались острием назад дротики-копья. На конскую спину были навьючены сумы, а за людской поясницей скрывался небольшой составной лук в чехле и рядом свисал колчан к нему. Коричневый кожаный доспех блестел металлом вставок и украшений. Скорее всего, эту броню делал кентавр, а может целое племя. Людская часть кентавра крупнее среднего человека (хотя смотрится вполне естественно и органично вместе с конской), и не всякие латы подойдут ей. Вряд ли кто-нибудь из людей осмелился бы делать доспехи на заказ кентавра, особенно если это северный несломленный варвар — китоврас. Китоврасы — именно так звали северных кентавров, которые жили вблизи земель амазонок. Это был опасный народ, который не был сломленный кентавромахиями и гонениями цивилизации. Было странно, что кентаврида из рода китоврасов отправилась на юг в такую даль — Грецию. Но даже так далеко от дома ей было нечего бояться. Это было понятно по одному взгляду на нее. Волевая и сильная, а так же красивая иностранка во всеоружии брела по северу Фессалии. Она была соловой масти, что контрастировало с угрюмой броней, скрывающей молодое тело. Загорелое милое личико, формой скул и подбородка напоминающее клубнику, и большие серые глаза выдавали ее возраст. Скорее всего, ей было не больше 25. По бронзовым от летнего солнца щекам стекал пот. Его капли убегали вниз по изящной шейке и скрывались под тугой шнуровкой доспеха, что пленяла упругую женскую грудь. За плечами же свисала короткая, но пышная русая коса. Она доставала только до лопаток и не мешала вытягивать лук из-за спины. Сквозь обветренные волосы виднелись ее милые лошадиные ушки — одна из малозаметных черт кентавра. А далеко сзади свисал великолепный аккуратно заплетенный конский хвост, такой же светлый, как и ее косичка. Когда грек представляет кентавра, он видит бородастого мускулистого варвара, и хотя такой образ вполне может выглядеть благородно, грек видит грязного, волосатого зверя. О кентавридах же греческие поэты писали как о нимфах и нередко даже забывали вообще упомянуть о том, что эти девы из рода кентавров. И они не врали, кентавриды действительно красивы, как бессмертные, и, подобно нимфами и своим мужьям-кентаврам, похотливы. Но, не смотря на всю их красоту, их полная природа, включающая лошадиную сущность, не интересовала греков. А вот их мужчины-варвары — другое дело. Огромные конские фаллосы возбуждали фантазию всех видов существ и народов. Именно эти символы безразмерной похоти и объекты зависти людей были в центре внимания в историях о насильниках-кентаврах. Было множество рассказов о диких неукротимых кентаврах, о том, как эти мужественные и грубые дикари силой брали прекрасных гречанок: рвали их одежду, обнажая пышные груди, тягали за волосы и выворачивали руки, тем прекрасным дамам, у которых хватало смелости сопротивляться, а затем припадали к их шеям, втягивая запах женщины, а невольницы чувствовали как грязные потные бороды трутся об их шелковистую кожу. Хрупкие женские тела были заточены в сильных рельефных руках нелюдей. Варвары теребили и лобзали соски без меры, да так, что их слюна текла по телу дев. В своих самых развращенных фантазиях греки видели именно то, как такой бородатый силач заскакивал на украденную избитую рыдающую девственницу и его огромный твердый как скала после долгого воздержания орган врезался в ее плоть. Они прямо слышали как ужасающий женский крик боли раздавался эхом в пещерах, а потом стоны его и ее — стоны боли и наслаждения, сопение, повизгивание, рыдания, простое страстное дыхание. Эти цивилизованные люди видели в своих грезах, как эта огромная палица проталкивается все глубже и глубже с каждой фрикцией и с трудом выходит наружу, утягивая назад измученное тело. Они прямо чувствовали, как будто это их члены были настолько огромны, и именно их члены обволакивало маленькое для такого человеческое влагалище, чувствовали движение каждой мышцы, как эта огромная палка длинной с руку ездит взад-вперед внутри несчастной. И эта обреченная бьется в конвульсиях, толи от предсмертной агонии, толи от божественного экстаза, а в ответ могучий орган содрогается и вклинивается все глубже и глубже, а затем они замирают. Огромный член расслабляется. Через почти отсутствующие зазоры между ее и его плотью вытекает белая жижа, она везде. Этот безразмерный шланг вываливается из девушки, последние капли хлынули из конца варвара, и ее задранная попка опадает на пол прямо в белоснежную лужицу. И пока уставший хобот втягивается обратно в свою берлогу, сделавший свое дело кентавр безразлично уходит, а на камнях остается распластанной в непристойной позе и нагой она… еще теплая… в беспамятстве, жива, мертва? Они не знают, им это и не важно. История закончилась и каждый грек, который слушал ее, доволен. Архип стоял на мелководье и тянул невод. Это был небольшой пляж между скал — неприметный и некрасивый. Отец, уставший от дичи и корешков, послал его в такую даль за морской рыбой. Хотя некоторые из их рода уже давно вообще одичали и о разнообразии не думают, едят сырое мясо и ебут кобыл, его семья продолжает беречь культуру некогда могучего народа. Кентавры не рыболовы и поморю никогда не ходили, так что юноша не любил это занятие. Улов был мал, что не удивительно. Архип не мог сесть на лодку и поплыть в рыбное место, и не только потому, что где рыба там и люди, но и потому, что ни один кентавр не может управиться с лодкой или кораблем. Снасти, весла, паруса, мелкая деревяшка под ногами вместо земли — все это не для его народа, привыкшего скакать по холмам и степям. Архип уныло бросил рыбу в корзину и побрел из воды на сушу, но вдруг услышал крик: — Стой, дикарь! — он хотел было помчаться прочь, но за словами последовала стрела, вонзившаяся в берег у его ног. Он посмотрел в сторону, откуда она прилетела, и увидел кентавриду в варварских доспехах. Более 7 лет он не видел ни одной! Испуг сменился удивлением, а она, молча, медленно шагала к нему, не отводя нацеленного лука. — Я же свой, я кентавр! — в смятении крикнул Архип. — Знаем мы таких, конелюб. Голышом тут шастаешь, ищешь себе сырое мясо. — Язвительно сказала она и немного потянула тетиву на себя. Та затрещала. — Я не такой! Я чту Фола и Хирона и их наставления! — Страх и обида — вот что принесла ему такая красавица, первая девушка из его рода, которую он увидел. — Тогда перечисли имена известных кентавров. — Произнесла варварка, после секундных раздумий. — Хирон, Фол, Несс, Анкий, Агрий, Орей, Гилей, Хомад, Пиленор, Крот, Еврит…- не задумываясь, начал строчить Архип. Ему повезло, что его мать рассказывала ему в детстве все легенды о его народе. — Хватит, верю, это даже больше чем я сама знаю. — Сказала она и опустила лук. — Так что ты тут делаешь? Как зовут? — как бы безразлично спросила кентаврида и спрятала лук за спиной. — Я ловлю рыбу… — Ишь ты, ихтиокентавр. — со смешком перебила девица. — Отец послал. Я — Архип. А тебя как зовут? — Он был, безусловно, заинтригован встречей с новым для него кентавром, и ему хотелось узнать все и сразу о путешественнице, но четких вопросов в его голове не рождалось. А особенно юношу заинтересовало то, что она — девушка, ведь он был так долго одинок. — Ванга. Я из северных степей. Это и есть Фессалия? Наша исконная родина? — Медленно произнесла китовраска, очертив округу взглядом. — Ну да. — Непонятливо протянул ответ Архип. — Твой отец, он знает историю этих земель и нашего народа? — сказала девушка, снова направив свой взгляд на юного кентавра, так же тяжело, но теперь без лука. — Не так хорошо как мать знала, но знает. — Тогда ты отведешь меня к нему. — Ну, я не знаю… — «вести вооруженного незнакомца домой…» — начал думать юноша, но вдруг Ванга улыбнулась, наклонила голову, ее ушки взмахнули… — Я буду очень благодарна. — Ее глубокий теплый взгляд больших очей прямо поглощал мальчишку. — Ладно, конечно, отведу. — Согласился, отупевший в лучах женской красоты, парень, не устояв перед простым кокетством. — Ну, тогда я подожду, пока ты закончишь с рыбным ловом. — Это не важно. Я думаю, отец будет рад гостям больше чем рыбе. Пошли прямо сейчас. — Сказал кентавр, а затем оглянулся на расставленные сети и выпустил еще живую рыбу из корзины. Идти домой пару дней и рыбу нести несоленой никто не стал бы, но вот невод. Что с ним будет, если его так бросить? Решивши, что с сетями ничего не случится, юноша добавил — Идем за мной. Наш дом на западе. Мы живем в уютной пещере в горном лесу. Они шли долго, торопясь, и все это время Архип не решался заговорить с иностранкой. Они обменивались парой-тройкой слов и снова умолкали. День шел к концу, пейзажи стремительно сменялись, а копыта продолжали стучать, заглушая далеких птиц. Смеркалось, и было решено сделать привал. Остановились пара, как не странно, у того озерка, которое навсегда врезалось в память Архипу, где он встретил Катарину. После того случая эта девушка часто снилась ему и будоражила его фантазию. В своих грезах он представлял, как массирует ее упругую молодую грудь, гладит отвердевшие соски, как сжимает юную попку, держит эту бесстыжую девчонку навесу, а она целует его: их языки играют друг с другом, а его губы прижимаются к её; как он