Мы с мужем ввалились в лифт. Вечеринка удалась на славу, оба повеселились и настроение было приподнятое. Муж посмотрел на меня плотоядно и притянул за талию к себе:
— Ты плохая девчонка! Я видел, как ты жеманничала с тем быком на танцполе.
Я невинно хлопала глазками, вжимая в него бедра и чувствуя между ног крепенький горячий бугор, выпирающий из его брюк.
— Что ты, солнце! Я смотрю только на тебя. Хотя, ты заметил, что… руки у этого парня были великолепно накачаны…
— Ну все. Ты допрыгалась. Войдем в квартиру — пойдешь за ошейником!
Я замерла у него в руках, задохнувшись от холода в его голосе и от предвкушения. Он не часто такое говорил, но это всегда означало одно: смена ролей.
В самом начале отношений у нас был уговор, что когда он одевает на меня ошейник (или велит мне одеть его самостоятельно) , он становится для меня Волей и Законом. Моим личным Повелителем. В мою же задачу входит только повиновение. Максимально возможное и искреннее желание угодить ему. Это предложение изрядно шокировало меня, но, со временем, любопытство попробовать пересилило.
Первый раз он одел на меня ошейник задолго до свадьбы. И я с восторгом до сих пор вспоминала ту ночь. Всё, что он со мной делал, то, как и что он говорил, пока ошейник обвивал мою шею, всегда довило меня до состояния измененного сознания и врезалось в память каленым железом. Я чудовищно скучала по этим небывалым ощущениям беспомощности в сильных и весьма умелых мужских руках…
Но у любимого мужчины всегда было очень много работы и я не решалась сказать, что хочу именно этого — снова стать его вещью. Признаваться в таком было стыдно не то, что ему, но даже себе. Просто молча ждала. А нынче на вечеринке получила возможность немножко спровоцировать мужа и теперь с восторгом ждала последствий.
Я рванула из остановившегося на нашем этаже лифта и, войдя в квартиру, не снимая туфель побежала в спальню. Руки дрожали, когда я доставала ошейник из ящика стола.
Муж ждал меня в коридоре с каменным выражением лица. Я от этого мужественного и неприступного образа оробела — как будто не мой милый и любимый передо мной, а малознакомый и готовый на агрессию мужчина. Трусики автоматически намокли и при этом было тревожно… почти страшно.
— Целуй в губы. — Последовал от него приказ.
Я медленно подошла вплотную к нему, поднялась на цыпочки — несмотря на каблуки пришлось тянуться — он сильно выше меня — нежно прислонила свои губы к его. Он не двигался. Я положила руки ему на плечи, чтобы удержать равновесие и, дотянувшись до него, начала водить язычком в уголке его губ. Я старалась. Он глубоко вздохнул и (наконец!) обхватил меня за талию.
Его поцелуй был недвусмысленной имитацией изнасилования, он впился в меня губами и ввел язык на всю глубину, раздвигая мне рот, надавливая на скулы пальцами. Когда мои губы стали припухать от засосов он отстранился и оглядел меня. Слегка растрепанная прическа, глубокое быстрое дыхание, приоткрытый красный рот и блестящие, мутные от желания голубые глаза — вот что он видел.
— На колени.
Опускаюсь (хотя голым коленками на паркете стоять неуютно) . Он рывком распахивает мою офисную рубашку и, не торопясь, достает мою грудь из лифчика, начинает мять ее руками, сильно сжимать.
— Не опускай лицо. Смотри мне в глаза. М-м-м… — Он взялся пальцами за мои соски, начал их слегка покручивать. Грудь у меня красивая, но небольшая и поэтому гиперчувствительная. Он, конечно, это знает и нередко пользуется самым нечестным образом.
— Говори, чего ты хочешь сейчас.
Я несколько потерялась. Но рабыня, жившая внутри меня, которой пользуются и которая подчиняется, вышла из тени сознания подсказала мне, какой ответ порадует этого Мужчину, держащего мои груди в своих пальцах.
— Я хочу сделать тебе минет.
Он с холодной улыбкой покачал головой.
— Ты хочешь, чтобы я трахал тебя в рот. И обращайся ко мне «господин». Повтори.
— Ты получишь мой член себе в рот. Но с сегодняшнего дня только при условии: сосать позволю, когда в твоей попке будет анальная пробка. Поняла? Теперь встала и пошла за игрушкой.
В голове у меня зашумело, так я разволновалась. Я поднялась и вернулась в спальню, Он шел за мной. Я нашла игрушку, достала ее из коробки и начала искать смазку. Он включил верхний свет, разбив интимность в комнате и я сощурилась, чувствуя себя неловко с голой грудью и анальной игрушкой в руках.
— Сама это сделай. Попой ко мне и чтобы я видел. Я растеряно посмотрела на него, мой Мужчина опустился в кресло и, не торопясь, ослаблял галстук, пристально глядя на меня.
Пришлось снова встать на колени, спиной к нему и намазать смазкой розовую анальную пробку. Юбку задрала, трусики приспустила. Но, прислонив пробку к попе, поняла, что так не удобно — надо наклониться, лечь грудью почти на свои коленки и тогда я не буду терять равновесие и попа будет раскрыта для вторжения игрушки. Пока я возилась, смазка подсохла, я начала намазывать ее заново.
— На попу нанеси, дурочка. — раздался голос моего Мужчины. Голос был теплый — ему явно нравилось смотреть представление. Я залилась краской, (хорошо, что он не видит моего лица) . Кончик анальной пробки влажно уткнулся в мой анус, я слегка вздрогнула от этого остро-приятного ощущения и начала вводить пробку в себя. Две трети вошли легко, потом, я знала, идет сильное расширение и вот его принять в себя будет сложно. Я поскуливала, надавливала пальцами обоих рук на ограничитель пробки, но не решалась двинуть до конца — было больно.
— Давай, девочка, я жду. — Раздалось у меня за спиной.
Я застонала от желания ему угодить и не готовности делать себе больно.
— Потужься. — вдруг сказал он.
Меня резанула по слуху такая команда, но я попыталась выполнить его совет и потужилась навстречу очередным движению пробки внутрь. Пробка вошла очень глубоко и мне стало опять больно.
— Не вынимай! — повысил он голос. — Дожми до конца!
Я снова застонала от боли, резко надавила на пробку и взвизгнула: пробка вошла до конца и анус с готовностью сузился, обхватывая узкое местечко у ограничителя. Я тяжело дышала, вспотевшая и пунцовая.
— Повернись ко мне — хочу посмотреть на твое лицо.
Повернулась, опустив глаза, руки дрожат, ноги подгибаются.
— Умница. Вот теперь ты будешь сосать. На четвереньки и ко мне!
Я подползла и потянулась к его ширинке.
— Убери руки за спину и крепко возьми себя за локти. — распорядился мой Господин, расстегивая ширинку. Член у него стоял так, что сам выскочил навстречу моему лицу. Он взял член в одну руку и побил им меня по губам и щекам. — Открывай рот, девочка, заслужила.
Я сосала, причмокивая, облизывала головку, втягивала член поглубже в себя и там потирала языком его уздечку. Он с довольным стоном откинулся в кресле.
— О-о… ты хорошо сосешь. Хорошо, но недостаточно. Глубже!
Я нежно накручивалась губами по головке и стволу, как будто по резьбе — ему это обычно очень нравилось, но его новая роль явно имела другие, куда более раскованные желания.
Мой Господин взял меня за волосы и оторвал от своего члена, глядя мне прямо в глаза: — Я хочу, чтобы ты брала глубже. Я готов учить тебя этому, но если ты не будешь слушаться — накажу. Поняла?
— Да.
Он помолчал и несильно, но чувствительно ударил меня по щеке. Я задохнулась от неожиданности и обиды, слезы как-то вдруг брызнули из глаз.
— Обращайся, как я велел. — тихо сказал он. — Я жду.
Давясь слезами я сказала шепотом:
— Пожалуйста, Пашка, не бей меня больше по лицу.
— Обратись, как я сказал.
— Да, Господин.
Он помолчал, потом поднял меня с пола и посадил к себе на колени.
— Хорошо, маленькая. Прости. — он снова стал моим теплым, домашним, знакомым до самой последней черточки, любимым мужчиной. Я вцепилась в его шею и, как маленький ребенок, разрыдалась от пережитого унижения. И облегчения.