От автора
Прежде чем всё начнётся, хотелось бы обратить внимание читателя на два момента.
1) Все события и персонажи данного рассказа вымышлены целиком и полностью.
2) Любители жёсткого порно могут не утруждать себя чтением — ничего такого не будет, главный герой рассказа ни разу не разденется.
Итак, начнём.
Меня зовут Роман. Сейчас мне 48 лет. Наверное, прочитав эти слова, вы представили себе толстеющего, лысеющего, стареющего онаниста. Но речь будет не о том, каков я сейчас, а о том, что случилось со мной в далёком 1984 году.
Итак, стояло лето 1984 года. Было около семи часов вечера, и я решил пойти прогуляться в одиночестве. А что мне ещё оставалось? Друзья разъехались кто куда, девушки у меня, несмотря на мои n-надцать лет, не было (понимаю, сейчас в это трудно поверить — но в те времена подобное было не редкостью) . Я прошёл через весь город (городок у нас не очень большой) , дошёл до речки… и у моста увидел её.
Это была девочка лет семи-восьми, в красных сандаликах, белых гольфах до колен и очень коротком красном платьице — настолько коротким, что оно было больше похоже на блузку. В те времена девочек одевали именно так. Волосы у неё были огненно-рыжие, кудрявые, лицо усыпано веснушками. Голову украшали два ярко-синих пышных банта.
Девочка тихо плакала.
— Что случилось, малышка? — спросил я, подойдя к ней. — Почему ты плачешь?
— Я заблудилась, — ответила девочка.
— А где ты живёшь?
— В Ленинграде…
С полминуты я пытался сообразить, как питерская малышка попала к нам, за две тысячи километров, потом до меня дошло:
— Ты, наверное, к бабушке приехала?
Девочка покачала головой:
— Не к бабушке, а к дяде. — Малышка явно начала надеяться, что я отведу её домой.
Я достал платок, вытер ей слёзы и улыбнулся:
— Как же ты заблудилась?
— Сама не знаю. Всё бегала, а потом смотрю — место незнакомое…
— Ну хорошо. А тётин адрес ты можешь сказать?
— Улица Южная, — ответила она, сосредоточенно наморщив лобик, — а вот дом… не помню.
«Ну и забралась, — мелькнуло у меня в голове, — это ж противоположная окраина!» Впрочем, то, что девочка знала свою улицу, уже было хорошо. Во-первых, я сам жил на этой улице, а во-вторых, была вероятность, что она узнает дядин дом.
— Как тебя зовут? — спросил я.
— Света.
— А меня Рома. Пойдём.
— Пойдёмте, дядя Рома! — Девочка доверчиво взяла меня за руку. Да, в 1984 году в этом не было ничего необычного. Обо всяких там педофилах никто не слыхал, детей не учили сторониться незнакомцев… жизнь была намного проще. Чище. Светлее.
Ощущение маленькой тёплой ладошки в моей руке наполняло меня теплом. Дело в том, что лет с двенадцати я осознал: мне нравятся маленькие девочки. Нет, не подумайте ничего плохого: они меня не возбуждали (в отличие от отцовской коллекции особенных журналов — в те годы отцу удалось каким-то чудом собрать неплохую коллекцию эротики) — мне просто нравилось смотреть на девочек. Я часто гулял возле детских садиков, когда детей выводили на прогулку, и смотрел на резвящихся малышек. При этом в груди поднималась такая волна нежности, что хотелось плакать. Мне всегда хотелось, чтобы у меня была маленькая сестрёнка, которой можно будет заплетать косички, повязывать бантики, застёгивать сандалики, подтягивать трусики после горшка… да и просто обнимать, гладить по голове, целовать в щёчку…
По дороге я поглядывал на Свету. Имя удивительно подходило ей — особенно сейчас, когда малышка улыбалась, забыв о слезах. Вся она была такая светлая, солнечная… При каждом шаге её коротенькое платьице приподнималось, открывая беленькие трусики в синий горошек. Свету это ничуть не волновало — похоже, она имела весьма слабое представление о стеснительности.
— Тебе сколько лет? — спросил я.
— Семь.
— Ого, какая большая! Ты, наверное, уже в школу ходишь?
— Нет еще, только осенью пойду… Ой, дядя Рома, давайте посидим где-нибудь, а то я устала!
Я был готов изругать себя последними словами. Чёрт меня побери, малышка и так прошла весь город — взрослый человек и то проходит это расстояние за час, а тут ещё я веду её с сумасшедшей скоростью, бедняжка за мной едва успевает…
— Сейчас, Светлячок, потерпи секунду…
Невдалеке была автобусная остановка. Мы дошли до неё, я приподнял Свету и усадил на высокую лавочку, а сам встал напротив. Света не сдвигала коленки, и я отлично видел внутреннюю поверхность её бёдер и трусики между ними. Пялиться было неудобно, и я отвернулся и закурил. Но всё-таки мой взгляд периодически возвращался в прежнюю точку.
— Дядя Рома, а откуда вы узнали, что меня дома называют Светлячок? — вдруг спросила Света.
Я пожал плечами:
— Взял да и угадал. А как твоего дядю зовут?
— Дядя Максим, — сказала Света и тут же поправилась: — Максим Александрович.
— А его фамилия не Удалов случайно?
Светины зелёные глазки расширились:
— Вы опять угадали! Вы волшебник, что ли?
Между тем никакого волшебства не было. Городок у нас, как я уже говорил, не очень большой, и многих я знал. А уж не знать Максима Александровича Удалова, живущего на Южной, я и вовсе не мог: Максим Александрович был руководителем вокально-инструментального ансамбля при Доме пионеров, в котором я играл на бас-гитаре.
— Просто я твоего дядю знаю, — сказал я, выбрасывая окурок. — И кстати, не называй меня дядей — просто Рома, и на «ты». Ну что, пойдём? Отдохнула?
— Отдохнула, — кивнула Света, слезая со скамейки и одёргивая платьице. — Только я пить очень хочу.
Такого обилия киосков, как сейчас, в те времена ещё не существовало. Единственным местом, где можно было купить чего-нибудь прохладительного, был городской парк, всего в одном квартале. К тому же через парк можно было существенно сократить путь. Туда мы со Светой и пошли.
У входа в парк стояла жёлтая железная бочка на колёсах с надписью «Квас». У бочки сидела толстая продавщица в белом халате отнюдь не первой свежести.
— Пожалуйста, одну большую кружку и один стакан, — сказал я, протягивая продавщице мелочь.
— Рома, мне тоже большую кружку купи, пожалуйста, — вдруг сказала Света. Я так сильно пить хочу…
Продавщица рассмеялась:
— Ты же столько не выпьешь!
— Выпью! — возразила Света. — Всё выпью!
— Ладно, дайте нам две большие кружки, — я протянул продавщице двадцатикопеечную монету.
— Только пейте здесь! — Продавщица налила две поллитровые кружки. — А то уходят чёрт-те куда — а я потом посуду по всему парку ищи!
К моему удивлению, Света расправилась с квасом быстрее, чем я, и отдала кружку продавщице. Я тоже допил, малышка опять взяла меня за руку, и мы пошли дальше.
Чуть впереди нас шла молодая женщина с мальчиком лет трёх. Внезапно они остановились. Мальчик отвернулся в растущим вдоль аллейки кустам, спустил свои шортики вместе с трусиками до самых сандаликов, забавно выпятил животик вперёд и начал писить. Света тоже остановилась.
— Ты чего? — удивился я.
— Камень попал, — ответила девочка. Она сняла сандалик и принялась что-то вытряхивать из него. Но я сразу понял, в чём дело: из сандалика ничего не выпало, да и полный любопытства взгляд она скрыть не смогла. Света глядела на писиющего малыша, не отрываясь, и я рассмеялся:
— Да ладно, смотри на здоровье, если тебе интересно.
— Интересно, конечно, — кивнула Света, — а вот мама говорит, что это стыдно.
— Но ведь твоей мамы здесь нету, — резонно возразил я, — так что смотри на здоровье.
Малыш тем временем закончил писить, натянул трусики, потом шортики. Женщина взяла его на руки, и они пошли прочь.
— Ну что, пойдём? — Я присел перед Светой на корточки и застегнул ей сандалик.
И вдруг Света прошептала:
— Рома… я очень сильно писить хочу!
Ну ещё бы она не хотела! Пол-литра кваса для семилетней крошки — это что-то!
Я пожал плечами:
— Ну так в чём проблема? За кустик вон зайди да писий.
— Ага, а мне одной страшно! Мне брат говорил, что там чудовища живут, и они писиющих детей едят, если дети одни писить ходят!
Я подумал, что Светин брат — просто придурок. Ну как можно рассказывать девочке такие глупости?
А Света между тем вцепилась в мою руку мёртвой хваткой:
— Ну Ромочка, ну пойди со мной! Ну пожалуйста! А то я сейчас прямо тут обписиюсь!
Я едва не задохнулся от предвкушения сладкого зрелища. Конечно, мне не раз и не два доводилось видеть писиющих девочек — и в нашем дворе, и в садиках, за которыми я наблюдал. Но то были совсем малышки, не старше трёх-четырёх лет, потом они начинали стесняться. А тут шанс увидеть писиющую первоклассницу! А может, не только увидеть? У меня была давняя мечта — помочь какой-нибудь девочке в этом деле. И я решил её исполнить. Я завёл Свету за кусты (слава богу, достаточно густые и высокие) , повернул её спиной к себе, поднял подол платьица и снял ей трусики до колен.
Светлячок неуверенно запротестовала:
— Ну, я же сама умею…
— Я знаю, — ответил я и взял её под коленки, как обычно держат малышек, чтобы они пописили. Светина спинка удобно опёрлась на мою грудь, ножки высоко задраны, попа свесилась вниз. — Давай, писий.
С этими словами я стал смотреть Свете через плечо, между разведённых ножек.
Животик девочки слегка напрягся, в центре писюшки произошло едва уловимое движение, а потом оттуда полилась светло-жёлтая струйка с довольно сильным напором. Светлячок вздохнула от облегчения, на лице появилось выражение блаженства — видимо, ей действительно очень сильно хотелось.
Боже, какое же это счастье — держать на руках маленькую девочку, которая тебе полностью доверяет всей своей чистой детской душой! Конечно, девочка не такая уж и маленькая, да и не такая уж лёгкая, если на то пошло — килограмм восемнадцать, а то и все двадцать — но всё равно это счастье…
Мимо нас, держась за руки, прошли парень с девушкой, и меня словно обдало холодом. Я так и представил, как парень схватит меня за шкирку и рявкнет: «Ты что делаешь, падла?!» Но ничего этого не случилось — они понимающе отвернулись и пошли дальше.
Струйка ослабла, , потом превратилась в отдельные капли, а потом закончилась.
— Всё! — радостно объявила Светлячок.
— Ну, давай трусики одевать, если всё… — Я поставил её на землю, развернул лицом к себе и взялся за резинку трусиков.
— Подожди! —