Узкие щелки глаз полицейского уставились на нее ища малейшие сомнения, недомолвки, следы неуверенности. От этих сверлящих буравящих зрачков невозможно было скрыться, отвести взгляд, хоть каким-нибудь жестом выдать свою слабость. Вику передернуло, по лицу ее пробежала нервная судорога. Она твердила себе, что это был тест, еще один долбанный тест на прочность. Тест на право быть тем, кем она хочет, а не тем кого хотят в ней видеть остальные. В следующий момент голос ее дрогнул, надломился у самого основания и уже маячившая было надежда мелкими хрустальными шариками разлетелась вдребезги, острыми иголками пронзая доверившихся ей людей.
— Кааак? — переспросила она.
Молодой полисмен, с мальчишеским, почти детским лицом, скорчив недовольную гримасу, будто его заставляли работать сверхурочно, повторил свой вопрос:
— Испытывали ли сексуальное удовлетворение или оргазм во время, как вы утверждаете, вашего изнасилования, мисс Виктория Джексон?
Еще двое полицейских сидевшие чуть поодаль, переглянулись, делая какие-то заметки в своих бумагах.
Время, проведенное в клинике в относительном спокойствии, подарило ей слащавую лживую надежду на то, что на этом ее «приключения» прекратятся. Чуткий подкупающий персонал, хороший доктор, в нее здесь даже никто не тыкал пальцем. Не кричали: эй, посмотрите на последнюю дрянь! Ее трахала целая толпа и после этого она еще смотрит нам в глаза! К ее жопе приложилась целая артель! Теперь она глубже Большого Каньона. Пиздарванка! Она с радостью отсосет и раздвинет жопу пошире!
О, лучше бы они кричали! Сначала все было каким-то белым. Белые стены, белый потолок, люди в белых халатах. Все такое расплывчатое. Первую минуту ей даже показалось, что она умерла. Но мысль о том, что на небесах нет места таким как она, поставила все на свои места. Вначале была боль. Много боли. Она кричала по ночам, ее тошнило от еды. Она не могла видеть свое отражение. Ей хотелось вырезать свой живот и выкинуть его унитаз, как выкидывают червивое яблоко.
Во всем виновата была она. Она не лезла в душу, спрашивая: не чувствует ли она угрызений совести, не думает ли она что сама виновата в произошедшем или чувствует ли себя виновной? Она вообще ничего не спрашивала. Несколько суток она не отходя дежурила в ее палате. В то время когда весь мир горел в огне, а ее душа металась от рая в ад по несколько раз за день, она неизменно стояла рядом, следя за показаниями непонятных медицинских приборов, назначая какие-то лекарства, спасая ее от того чтобы она не перешагнула черту. Какой-то утонченный садизм крылся в том, что бы узнать, что можешь быть нужна кому-то. В последние минуты жизни обрести смысл. Кто и ради чего будет добровольно несколько дней кряду менять ее кровавые подгузники? Ради чего? Ради нее?! Ха-ха! Ей даже не платили за это! Выныривая из одного кошмара в другой, Вика тут же погружалась в следующий еще более жуткий бред, заново минуту за минутой переживая произошедший кошмар, который почему-то никак не хотел заканчиваться. Ее бред по силе уступал только чудовищным болям животе. Ее выворачивало словно резиновую перчатку, после чего на короткое мгновение она возвращалась в сознание, просыпаясь в холодном поту. Ее руки, наверное были тем первым что она узнала о ней. Они снимали липкий пот, ставили компресс, давали ей стакан с водой и лекарством. Потом… появилось ее лицо. Вика не знала как сказать, но в подобный момент жизни ожидала, что с ней должен быть, кто-то… Она не знала как сказать. Она. Она была девушкой. Что-жжжж. Осознав это как факт, Вика приняла его «как есть». Без вопросов и упреков.
Был потом у них какой-то «розовый» период. Вика была еще слишком слаба чтобы есть самой, она кормила ее с ложечки. В рационе преобладали кашки да пюрешечки, но иногда попадались фруктики послаще. «Разреши, я сегодня за тобой поухаживаю», — начинала обычно Оля свое невинное безобразие, как будто состояние Вики позволяло дать хоть какой-нибудь отпор. Орудиями глумления выступали вишенки, мандаринки, клубничка. Клубничка в сметане, клубничка с сахаром, клубничка с шоколадом. Оля водила ягоду перед ее носом, а Вика в этот момент щелкала зубами пытаясь вырвать вкусняшку из тонких пальчиков своего доктора. Иногда, «вкусняшка» непослушно закатывалась за ворот халата, холодный фрукт щекотал бархатистую кожу, они с игривым визгом принимались ее искать, их руки встречались, бывало наступала внезапная тишина, дыхание их пересекалось, а губы останавливались всего в паре дюймах друг от друга. Тогда Вика невзначай покрывалась пунцом, но продолжала делать вид, что ничего не происходит и старалась вести себя как обычно. Ей нравилось. Такие игры сбивали с мрачных мыслей и болезненных воспоминаний. «Почему она это делает?» — спрашивала себя Вика.
Оля сама меняла ей простыни и подгузники не доверяя это дело торопливым рукам медсестер. Равнодушным взглядом, Вика смотрела на кусок оплывшего мяса, как сейчас выглядело ее тело. Она сама виновата. Она и только она, больше никто не виновен в этом. Со временем синяки начали сходить сменяясь припухлостью, бархатистых естественного телесного цвета участков становилось больше и однажды она почувствовала прикосновение к себе. Вначале это была боль, много боли. Но пальчики Оли порхали над ней легче бабочки едва прикасаясь к покалеченной плоти, так что вскоре Вике приходилось бороться с совсем другого рода ощущениями. Вика всхлипнула ощутив прикосновение нежной кожи ее пальчиков к своему клитору. «Больно?» — извиняющимся тоном спросила Оля. Вика помотала головой прошептав: «Продолжай», — и подумав про себя что надо будет припомнить ей потом это «больно». Она сама себя поймала на мысли о том, что думает о близости с другой женщиной. Нет, теперь это не казалось ей безумием. Как знать.
Полицейские свалились как снег на голову, стерев песочный город ее несбывшихся надежд. Роковая ночь вновь предстала перед ней леденящим ужасом когда снова увидела себя в окружении группы мужчин. Полицейский, как будто не замечая ее замешательства, зачитывал ей обвинение: обвиняетесь, попытке угона авто, незаконном проникновении на охраняемую территорию, преступном сговоре, порче имущества, и т. д. и т. п. Это, это все было каким-то ожившим кошмаром, ей снова начало казаться, что она сходит с ума, что она все еще на той свалке и кто-то насилует ее тело в то время как ее мозг пытается уйти из этой гиблой реальности. Вика замотала головой пытаясь избавиться от мерзкого наваждения, но оно отказывалось покидать ее.
— Отрицает, — интерпретируя по своему, записал в протокол полицейский дознаватель ее ответ.
Вика испугано свела бедра и вжалась в стену, когда двое полисменов подошли к ее койке вплотную. «Вы можете, показать следы насилия над собой»? — спросили они. Вика в ответ продолжала молчать судорожно дыша. «Поймите, нам нужны доказательства» — продолжал настаивать дознаватель. Не дождавшись ответа, он кивнул своим напарникам и те потянули руки в Вике. Как в замедленной съемке она смотрела как один ее за пижаму, другой, потянул за штанину вниз.
Вика импульсивно отпрянула, ткань лопнула, обнажая лодыжку. Это послужило каким-то сигналом. Как борзые почувствовавшие кровь, полицаи накинулись на нее хватаясь за пижаму. Ткань, явно для этого не предназначенная, с легкостью поддалась грубой силе. Ее схватили за голову, она попыталась укусить, штаны с нее поползли вниз, она схватилась за них, они порвались, обнажив линию светлых трусиков, она брыкнула ногой живот, полицай падая разорвал штанину, другой двинул ей в живот. Вика согнулась от боли, чужие руки дернули за сорочку, пуговицы с звоном полетели в стороны, ее живот обнажился, в следующий момент оторвался рукав по локоть, она попыталась закрыться, обхватывая руками грудь, они схватились за лодыжки разводя ее ноги в стороны, она упала на пол пытаясь залезть под кровать. Суки! — вырвалось у нее. Сука!! — полетело в ответ, в ее жопу уперся чей-то ботинок, она взвизгнула, сорочка треснула по швам, обнаженная грудь оказались на холодном полу, за ноги ее отскакивали от кровати, она брыкалась, хватаясь за ножки, в ход пошли дубинки, били по запястьям, по пальцам. Вика завыла как раненая пантеры и двинула одному со всей силы по яйцам, тот хватая воздух свалился рядом, его напарник схватил ее за трусики, она рванулась прочь, ткань лопнула разрывая белые кружева усеянные красными розочками. Ее киска обнажилась перед ними.
Вика очутилась в углу палаты, ощетинившаяся как кошка, прикрываясь лоскутками разорванной одежды, закрывая руками оголенную грудь и тесно сжимая бедра вместе. Не хватало только зарычать. Упавший было полицай поднимался на ноги и вместе они двинулись на нее держа наготове дубинки. Вика попыталась прошмыгнуть между ними, но попытка не удалась и она оказалась зажатой в тисах. Дубинка ударила ее по ребру, а полицейский ботинок шершавой подошвой размазал грязь по ее левой скуле. Вика потеряла ориентацию оглушенная болью. В этот момент ее схватили за волосы и силой дернули протаскивая по полу. Она пыталась ударить обидчика рукой, но в этот момент еще один ботинок ударил ее в живот сдирая с него тонкую кожу. Боль была такой сильной, что дальше Вика только вяло пыталась как-то отбиться. Воздуха не хватало. Ничего не было видно. Была только — боль. Много боли и еще больше боли. Челюсть лязгнула отскакивая принимая еще один удар. Удар в под дых, дубинки били по ребрам, ботинок стирал кровь ее ягодицы. Остатки пижамы быстро впитали свежую кровь.
— Мисс Джексон, — обратился в ней дознаватель доколе в стороне наблюдавший баталию.
— Мисс Джексон, вы узнаете эти предметы?
Перед ней, упали железная цепь с крупным звеном, пара манжет, несколько самозакрывающихся замочков, собачий ошейник, самодельный пластиковый кляп с дырочками для стекания слюны, анальная пробка сантиметров десять в диаметре, а также вибро яйцо на дистанционном управлении. Да, она узнавала эти предметы. «Вы не подскажите нам, как пользоваться этими вещами?» — вопрошал дознаватель. «Может нам следует сделать несколько предположений, мисс Виктория Джексон?» — продолжал издеваться полицейский. «Как например можно использовать эту вещицу?» — спросил он ее показывая манжеты. Вика угрюмо молчала, тяжела дыша. Из разбитой губы бежала струйка крови. Ей было уже все равно, лишь бы побыстрее все закончилось. «Я могу предположить что это можно использовать так», — изрек он грубо заводя ей руки за спину. Ее запястья оказались в манжетах, замок захлопнулся с металлическим звуком. Затем он схватив ее за плечо и потащил к кровати. Тело Вики не слушалось ее, за что она тут же получила пару пинков под зад. От второго удара ее тело пролетело вперед беспомощно распласталось на полу оставляя за собой небольшой след от кровоподтеков.
— Залазь!! — прозвучал приказ.
Без помощи рук этого сделать было не просто. А в ее состоянии просто не возможно. Лицо ее исказилось гримасой а на глазах заблестели первые слезы. Дознаватель кивнул напарникам и те схватив девушку за руки и ноги, забросили ее обратно на койку. Она уткнулось лицом в подушку, в то время как ее обидчикам достался вид на ее упругий зад.
— Кстати!! — словно о чем-то вспомнив провозгласил полицай. Его рука легла на ее ягодицу, от чего Вика вздрогнула как удара током.
— Вот например этот предмет, ничего не напоминает? — спросил он показывая ей упомянутую анальную пробку.
У Вики конвульсивно сжался живот. Дождавшись знака полицейские руки схватили ее за задницу разводя в стороны ее ягодицы. Вика рванулась прочь, но только ударилась головой о спинку кровати. Тут же она почувствовала как в нее входит пробка. Вика дернулась еще раз, но пробка только глубже вошла в нее. Она попыталась лягнуть насильников, но окончательно потеряла равновесие и вместо того чтобы извернуться рухнула все весом на пятую точку. Силикон вошел в нее по самую ручку, так что у Вики сперло дыхание. Она попыталась сделать вдох, но ничего не выходило. Хлесткая пощечина вернула ей способность дышать. Она попыталась шевельнуться, вместо этого спазм прокатился по ее животу. Еще одна пощечина, и потеряв ориентацию Вика свалилась озимь. Она попыталась подняться без помощи рук но бедра ее не сводились вместе. «Вот это» — продолжал полицейский, «мы никак не могли придумать как использовать», — начал он извлекая две тугие резинки, — «пока мы не почитали показания бедняги Грега, который сейчас находится в тюрьме по подозрению в твоем изнасиловании. «Ты думаешь — это справедливо?». Полицейский продолжил. К несчастью мы не смогли придумать как их тебе засунуть, но зато у нас появилась идея получше. Вика с трудом его слышала, ее зад горел пылал как реактивный двигатель, заглушая остальные чувства. Дознаватель наклонился над ней проведя, рукой перед глазами. Они не реагировали. Тогда он достал фонарик и посветил им в зрачки. Они сузились, значит она была в сознании. Отлично!
— Так вот! — изрек он. Вика лежала на боку со скованными за спиной руками. Поднеся ботинок к лежащей на полу обнаженной груди, он занес над ней подошву и резко опустил вес тела. Леденящая игла боли пронзила Вику в самое сердце. Конвульсивно рванувшись, она вызвала еще одну иглу, затем еще и еще одну. На какое-то мгновение ботинок отпустил ее и Всхлипывая, Вика поползла прочь скобля онемевшей кожей по шершавой плитке молясь, что бы ей вернулась чувствительность. Ботинок двинулся к ней. Она в ужасе поползла прочь. Ботинок не отставал. Она ползла на раненой груди, судорожно хватая воздух ртом, с заведенными за спину руками, едва-едва в силах перебирать бедрами, с гигантской распоркой торчащей из ее задницы. Ботинок настигал. Полицейский принялся расстегивать штаны, снимая портупею. Передав кобуру напарникам, он намотал на ладонь ремень. Резкий пронзительный свист рассек воздух пополам. Ремень повстречался с розовой попкой Вики, оставляя красноречивый след. Вика резко взвизгнула, ее буквально подбросило вверх. Мгновение спустя она перенеслась в противоположную сторону палаты. Еще один свист оставил еще одну отметину и Вика запуталась где-то в поводах медицинских приборов. Еще свист, потом еще, Вика как запутавшийся мотылек, беспомощно билась в проводах. Еще свист, еще след на непослушной попе, еще, еще, пока еще задница не стала багровой. Вика визжала без остановки. Ощущения были такие словно ее задом посадили на сковороду, полили маслом, и включили нагрев на полную. Один их полисменов, расстегнув ширинку подбежал и схватил ее за волосы, запрокидывая голову.
Ее ротик непроизвольно раскрылся и в нем тут же оказался его член. Она приняла его тепло прижимая языком к небу. Ремень просвистел еще раз, от боли Вика не помнила как член прыгнул у самых ее гланды Она попыталась отвести его, целую головку губами, но следующий удар снова вонзил его в нее, как гвоздь забивают в доску. Она дышала? Нет? Она не помнила. Так даже лучше. Что-то в этом было. Еще удар ремня стегнул болью и кто-то грубо сзади схватил ее за половые губки, грубо и бесцеремонно залазя в нее грязными руками. Хлесткий удар ремня по жопе, вернул ее к действительности. Кто-то сзади тянул ее за пробку назад, кто-то спереди тащил ее за волосы вперед, бедра разъезжались в разные стороны, с нее текла слюна, глаза светились мучительным огнем. Грудь ее набухла как спелый виноград, и кто-то сейчас выдавливал из них сок. Она не выпускала горячего члена из своих губ. Если бы она посмела это сделать, то ее вновь принялись бы избивать. Боль чередовалась с предательским, тошнотворным чувством удовлетворения, тепла внизу ее живота. В этот момент в нее вошло сзади… что-то гипертрофированное. Вика едва не захлебнулась слюною, живот отозвался дикой болью когда это ударилось в ее донышко. Она отдернулась, поддалась вперед, Открывая ротик так широко как была способна она хотела заглотнуть его месте с яичками, протолкать в свой пищевод. Боль притупилась, она расслабилась. Ей очень хотелось посмотреть, что это такое торчало из ее зада, но голова, а точнее ее ротик, были заняты и посмотреть не было никакой возможности. Это была адская дрянь. Для не было недоступных мест, он сходил в нее слева, справа, поперек, вился внутри червем. Она была наживной, а он был крючком. И своим острым концом он сейчас вырезал ей вагину. Живот ее спазматически сжимался, тело горело. Горело от боли, от предательского наслаждения, гадкого чувства, что она не человек, а только она предмет для удовлетворения их похоти. Что стоило лишь засадить в нее, как она сразу была на все согласно. Это снова резануло ей живот, и Вика едва не откусила член в своем ротике. В последний момент она вернула на собой контроль и снова раскрыла ротик проглатывая нефритового дракона. Затем она отпрянула хватая воздух и змея в ней заду снова сделала ей больно. Вика взбеленела. Она глотала член, проталкивая в киску горящие угли, она не чувствовала рук, она не помнила кто она. Только не останавливаться. Боль укусила за живот, била под ребро. Нефритовый вулкан принялся извергать лаву, она принялась глотать ее маленькими глотками, слизывая с основания, дабы не потерять даже капельку.
Полицейские повалили обезумевшую Вику на бок, она уже без остановки билась в конвульсиях. Один пристроился сзади, надев удлинительную насадку на член с хромированным стальным наконечником, другой пристроился спереди приготовляясь к двойному проникновения. Он смазывал презерватив какой-то особой смазкой, стараясь не касаться ее руками. Надо было чем-то заткнуть ей рот, чтобы она не вопила. В ход пошли разорванные кусочки ее же кружевных трусиков с розочками. Невзначай он коснулся смазкой презерватива ее клитора.
Взревев трубным звуком как слониха, Вика рванулась прочь хватаясь за свою промежность.
Не ожидая от шлюхи такой прыти, парни бросились следом, хватая ее кто за волосы, кто на руки. Девушка яростно брыкалась, из ее рта пошла пузырящийся пена. Наконец одному удалось заломить ей руки за спиной, та могла только перебирать ногами, да вилять задом из стороны в сторону. Парень со странным презервативом резко вставил ей свой член в растянутый сфинктер. Девушка поднялась на дыбы, поднимая на своих плечах державшего ее парня, тот не на шутку перепугался. Другой ударил ее в солнечное сплетение норовя утихомирить. Она упала перевернувшись и изогнувшись в спине, руками пытаясь вырвать из себя то, что проникло в нее. Парни спохватились и вдвоем насели на ее плечи, жестко фиксируя. Третий, грубо развел ее бедра в стороны, после чего не мешкая вошел в нее. Живот ее вздыбило кверху так, что парень едва удержался на ней. Не обращая на это внимание, он вошел не нее снова и снова. Вика билась ногами, безуспешно пытаясь сбросить с себя ношу. Член рывками продолжал входить в нее все увереннее чувствуя себя в ее все более податливом теле. Он сминал ее кости, деформируя скелет наваливаясь всем весом на определенный участок тела, она извивалась, он не обращал на это внимания. Она всхлипывала, он не обращал на это внимание. Он ударил ее по лицу когда почувствовал, что та отключается. Сделав еще несколько толчков, парень кончил и спустя какое-то время свалился на тело девушки. Вика чуть прихлиповала, глотая слезы и желая только умереть.