Фантастика

Субботнее утро начиналось как обычно. Дом сначала пробудился, протирая глаза,некоторое время те его обитатели, кого больше не тянуло в дрему приходили в себя, а затем в спальнях началась естественная для здоровых организмов утренняя деятельность. Как почти всегда, возня зародилась вначале в детских. В каждой квартире по-разному, — в зависимости от возраста и темперамента детей, у каждой
пары был свой ведущий. В одной спальне хозяйкой была старшая сестра, — уже взрослая и опытная барышня пятнадцати лет, с большой грудью и чуть-чуть наметившимися складочками на нежных боках, — забралась в кровать к братишке.
Пробуждение для парня, слегка флегматичного и спокойного подростка, было не очень-то и приятным, — жадные руки девочки без прелюдий скользнули к нему в пижаму, норовя завладеть «ключом к наслаждению», не особенно-то и интересуясь мнением хозяина ключа. Братишка ворчал, недовольный ранней побудкой, пытался убрать лицо в пышно взбитую подушку, но вскоре близость теплого тела сестрицы, касания её тяжелых грудей с твердыми от нетерпения коричневыми сосцами, запах её каштановых волос, пряный и мускусный, и особенно её влажный язычок, скользящий по затылку, шее и груди мальчика, — все это
сделало свое дело. Не очень большой, но зрелый и по-юношески решительный «ключик» задорно уставился вверх, братик перестал отворачиваться, касаясь мягких плеч, нежных бедер с темным треугольничком волос и особенно жадно, — тяжелых, совсем уже
женских грудей сестры.
Несколько минут возни, — и девочка решительно оседлала брата, насаживаясь на его уже полностью взведенный штырь, и гибко изогнулась, в первый раз сегодня принимая горячий поршенек братика глубоко в себя… Тела подростков вошли в привычный, порывистый и нетерпеливый ритм, двигаясь все быстрее и быстрее… Едва не накрывая большими грудями лицо мальчика, сестрица издала первый стон, зажмуриваясь и вонзая ногти в плечи брата. В соседней квартире инициатором был наоборот, брат.
Он с вечера был на гулянке с друзьями, пришел поздно и слегка «под шафе», а оттого не был допущен в обычную свою спальню, — к сестре-близняшке, своей нынешней возлюбленной и лучшей подруге. Сейчас его семнадцатилетняя сестра-сверстница, хрупкая блондиночка с короткими вьющимися волосами, длинными стройными ногами и округлой, хоть и небольшой, грудкой, наверняка извивалась под отцом, охватив его поясницу ножками и смакуя мощный, но терпеливый и нежный напор взрослого сильного мужчины… Незадачливый же её близнец еще вчера понял, что и материнская спальня ему недоступна, — там успел надежно угнездиться их с Ингой шустрый младший братец, на которого мама не могла нарадоваться.
Эта худощавая брюнетка с небольшими острыми грудями, похожими на две северные груши, которая раньше всегда утешала старшего сына в своих объятиях, теперь буквально начисто сменила его на новый, постоянно твердый член, и в данный момент уже точно сидела верхом на нем, гибко изогнув мускулистую спину и ритмичными волнообразными движениями приближая себя к оргазму… Особенно было обидно Старшему сейчас, — когда его любимая сестренка заперлась в отцовской спальне… Старший зажмурился, потому что перед его взором особенно четко предстала картина стоящей на коленях Инги, оттопырившей крепкую тугую попку, — и отца, сжимающего загорелыми пальцами её плечи и вгонявшего длинный темный член в ложбинку под белыми упругими ягодицами, — раз-два, раз-два… Старший буквально услышал Ингины стоны из-за стенки.
Старший не ревновал сестру к отцу, а мать к брату. Инга и раньше частенько уступала отцовским ласкам, и это было совершенно нормально. А упрекать в чем-то мать и вовсе было глупо, сколько раз мама хотела его, а он предпочитал Ингу… Другое дело, что Старшего болезненно жгло желание, и ему ужасно не хотелось оставаться в постели одному и без любви в такое отличное солнечное утро. Старший встал из постели, и прокрался в спальню младшей сестренки, стараясь не создавать лишнего шума, однако в коридоре до него донеслись ритмичные скрипы кровати и приглушенный мамин стон из спальни. Видимо,сейчас обоим родителям не до него… Младшей сестренке, — всего девять лет, и самое большее, что могли пока позволить мужчины в отношении её, — так это легкие ласки без продолжения. Конечно, Младший уже думает, как бы пристроится к девочке, однако ему боязно делать подобные попытки, ведь это совсем не то, что слаженный, целеустремленный секс с мамой, или редкий перепих с Ингой.
Старший же мало обращал внимания на сестренку, — девочка сформировалась поздно, и её фигурка была совсем еще детской. Но сейчас у него в голове завертелись воспоминания, — какая у Младшенькой маленькая, как два кулачка, попка, небольшие, едва оформившиеся припухлости вокруг сосков, как мило она улыбается,
демонстрируя на детских щечках трогательные ямочки… Младшенькая наверняка уже хочет. В это Старший был уверен, и именно поэтому он без колебаний скользнул под одеяло к спящей девочке.
Руки старшего скользнули по мягонькому, нежно-вялому со сна телу сестренки, — округлые плечики, чуть припухлый животик… А это —
небольшие грудки, практически невидные глазу, но уже заметные на ощупь… Попка,- нежная, но уже упругая, как у настоящей женщины. Старший небывало возбудился, и когда девочка разлепила глазки, немедленно поймал мягкие розовые губки в поцелуй, накрывая своим сильным мужским торсом её нежное тело. Девочка нсопротивлялась, охотно подставляя личико, плечи, набухшие соски и бедра его
поцелуям. Она чувствовала его нарастающее желание, постоянно чувствовала, как его твердый, как штык, член, касается её тела… Постепенно желание брата передалось и Младшенькой. Её бедра податливо изгибалось навстречу брату, по-детски сладкие губки слюнявили его грудь и шею, и он с трудом сдержался, чтобы не вонзится в её мягкое крохотное тельце. Ну почему она не старше хотя бы на пару лет?!!
— Сделай мне приятно, давай же, — требовательно простонал он, ловя
её светлые кудряшки и почти силком подводя розовые губки к своему напряженному поршню. Девочка была чуть разочарована. Она ждала, что Старший сделает её, уже наконец, настоящей женщиной, — и она сможет, как Инга и мама, дарить радость и страсть своим мужчинам. Младшенькая была еще ребенком, но в ней быстро зарождалась женщина… Однако отказывать возбужденному брату ей не хотелось, и уже через мгновение он почувствовал как её горячие губки смыкаются на его головке, а шершавый озорной язычок принимается за работу. Это Младшенькая уже
умела, — отец уже понемногу готовил её к роли будущей любовницы, а там и супруги, и кажется, рассчитывал, что именно он станет у неё первым, — ведь с Ингой отца обогнал Старший. Что ж, и с Младшенькой отцу придется постараться, чтобы успеть первым, подумал Старший, ощущая как Младшенькая уже увлеченно наращивает темп, предчувствуя скорый взрыв…
В тот момент, когда Старший, изгибая тело, посылал заряд семени в горячий ротик своей сестренки, этажом выше в точно такой же спальне сорокалетняя мать-одиночка проснулась от приставаний спавшего рядом сына. Сынуля всегда просыпался пораньше, нарочно, с тем, чтобы успеть позаниматься любовью еще до её ухода на работу, и своего – в школу.
Женщина была не против, хотя сегодня, в выходной, ей хотелось поспать как следует, но ведь вздремнуть можно будет и потом… Сын запустил нетерпеливые руки под ночнушку, гладил её бедра и колени, одна ладонь поднялась выше, скользнув по животу, и стала мять вялую со сна левую грудь… Женщина начинала заводится в ответ.
Вначале она хотела лишь перевернуться на спину, предоставив сынуле свободу действия, но затем передумала, и гораздо более требовательно притянула его к себе, одновременно задирая ночнушку и скидывая её через голову. Руки сына сомкнулись на талии матери, а губы жадно скользнули по восхитительно-тяжелым грудям, заставляя соски затвердеть, а сами тяжелые полушария — налиться и отяжелеть. Сын был возбужден …и уже терял терпение, полузакрыв глаза, женщина
ладонью ловила время от времени горячий столбик его естества, готовый врезаться в неё. Но она любила довести чересчур уж горячего паренька до точки кипения, и не уступала до тех пор, пока он не приласкал поцелуями каждый сантиметр её покрытой золотистым загаром груди, плотного живота и бедер, пока она сама не начала терять голову, а соски не заболели от напряжения…
Тогда женщина притянула мальчика к себе, и когда он порывисто ворвался в её влажное лоно, требовательно охватила его поясницу ногами, плотно, так чтобы самой задавать
темп его слишком быстрых и по-мальчишески горячих ударов. Ощущая его твердый, жадный член в себе, женщина постепенно забылась в первобытном темпе, жилистыми ляжками спортсменки и лежащими на плечах мальчика руками заставляя его ускорять темп, двигаться все быстрее и сильнее… Благодаря этому мальчик не начал стрелять семенем через несколько секунд сношения, а успел довести мать до стонов и всхлипов, продолжал работу и тогда, и вознесся уже над её обмякшем от наслаждения телом… Последним рывком мальчик вдавил тело женщины в кровать, и долго с наслаждением спускал, поглаживая плотно прижавшуюся к нему мать по гладкому крепкому бедру…
Пока удовлетворенные мать и сын приходили в себя, в другой квартире седой Мужчина пятидесяти четырех лет как раз заканчивал ласкать свою двадцатилетнюю старшую дочку, приехавшую к родителям на время институтских каникул. Женственное и дышавшее молодой упругостью и энергией тело дочери привлекало отца так же сильно, как и пять лет назад, — сильнейшее желание он почувствовал еще вчера, когда встречал
дочь на вокзале, и сразу же потащил её в постель, на ходу стягивая с неё трусики и задирая подол, едва появилась возможность. Муж дочери сейчас предавался радостям жизни со своей по-прежнему любимой младшей сестрой в другом конце время каникул, и сейчас отец и дочь
наслаждались друг другом, как в прежние времена. Сейчас первая страсть уже схлынула, и мужчина не спешил, с наслаждением лаская крепенькие груди дочери, перебивая кудрявые русые волосы, и нежно поглаживая кудряшки там, внизу, где лира живота девушки переходила в заросший треугольничек.
Девушка также ощущала приятную расслабленность, — ведь она была дома, её ласкали такие любимые родные руки и губы, заботливо стараясь доставить ей именно такое удовольствие, какое ей было более всего по душе. Мощный член отца, когда-то сделавший её женщиной, сейчас постепенно набухал под её ладошкой, и она не знала, чего хочет больше, — того, чтобы он налился своей первозданной мощью, уже дважды сокрушившей её этим утром, или же, — чтобы он не торопился, и спокойные нежные ласки продолжались бесконечно. С мужем было, конечно, хорошо. Но все равно — не так… Только отец доводил её до исступления, огненного вихря вначале и полностью истощающего удовольствия в конце каждый раз, когда брал её. И даже не важно как отец это делал, — стоя сзади в одежде, как вчера в прихожей, едва отложив чемодан, или потом — на диване в гостиной… Или как только что, — лежа под ней, сильными руками, лежащими на её гибкой талии заставляя её двигаться верхом на его твердом, целиком заполняющем её поршне…
Отец знал толк в любви, он никуда не спешил, всегда брал свое, и при том, — никогда не оставлял её внакладе… Руки мужчины меж тем делали свое дело, — груди девушки вновь отяжелели, в паху сладко заныло, и когда отец властно, но нежно опрокинул её на спину и подмял её под себя, подхватывая руками под коленки и разводя их в
стороны, девушка уже определилась со своими желаниями. Отец вошел как всегда, — порывисто, но но нежно, сразу глубоко, почти полностью…
…Аххх! — выдохнула дочка, неожиданно для себя сотрясаясь в оргазме, в самом начале, тем еще сильнее подбадривая мужчину, заставляя его мощнее и глубже проникать в её тело…
— …Охх… — тяжело выпустила воздух из легких полноватая женщина с короткими светлыми кудрями, большие груди которой сочно вибрировали от финального толчка, которым в неё вогнал член старший сын, вчера вернувшийся из армии…
— …Ммм… — тихо и нежно промурлыкала тринадцатилетняя рыженькая нимфеточка, уткнувшись лицом в подушку и продолжая конвульсивно дергать бедрами, когда восемнадцатилетний старший брат вдруг особенно сильно трепыхнулся у неё внутри, крепко сжал острую и крепенькую, как морковка, козью грудку, и начал наполнять её тесную норку горячим семенем, пролившемся на девичье бедро тонкой струйкой…
— ..Мууу… — совсем не эротично, но с чувством промычала спортивно сложенная девица лет девятнадцати, прижимая к своей плоской груди с задорно торчащими вытянутыми, как виноградины, сосками стриженную голову двенадцатилетнего брата, чей не по годам крупный поршень сейчас энергично таранил её изнутри…
— …Да… Да!!! — стонала шестнадцатилетняя миловидная брюнетка, которую утром сцапал в ванной дед, еще с вечера бросавший на неё откровенные взгляды, но не задравший на ней ночную сорочку почти
до плеч, нагнувший её к раковине, и охаживающий в классической позе так, что не возникало сомнений насчет истинности поговорки про старого коня и борозду…
— …Ooo… — неразборчиво причитала красивая черноволосая девочка лет
четырнадцати, которую энергично накачивал необычно моложавый отец, закинув её коленки себе на плечи, и заворожено глядя как довольно крупные груди девочки с маленькими розовыми сосцами раскачиваются в такт его ударам…
…А одно семейство в этот момент уже окончательно сбросило сон, и сейчас чинно сидело за завтраком. Красивая женщина, на вид — лет тридцати, поджаривала оладьи на шипящей сковородке, отчего по всей кухне разносился чудесный аромат.
Прочие же, — симпатичная черноволосая дочь пятнадцати лет, похожая на мать, сын тринадцати лет, и муж, крепкий и мускулистый, хоть и невысокий мужчина, сидели за столом, и за обе щеки уплетали едва остывшие оладушки, макая их в варенье и апельсиновый джем, перекидываясь время от времени шутками. Семейство исповедовало принцип, — раньше ложиться, и раньше вставать, так что сейчас они
планировали отзавтракать, собрать вещи, и рвануть на выходные за город, в давно примеченное место на озере. В предчувствии веселых и интересных выходных у всех было отличное настроение.
— Ты читал эту книгу, которую мне дала Ирина? — внезапно вспомнив, спросила вдруг женщина мужа.
— Не.. — с полным ртом ответил отец семейства, — Вчера некогда было, а вот Ниночка читала…
— Не думаю, что ей уже можно читать такие взрослые книги, — поджала губы мать, переворачивая очередную порцию оладьев.
— Мама! — возмущенно округлила глаза девочка, — Да чего там такого-то?!
— Да, -поддержал её отец, — читать можно то, что читается… Какая разница, когда? Мать только ухмыльнулась.
— Просто она вчера в спальне с тебя стрясла разрешение, а иначе отказывалась давать…
Отец чуток покраснел, косвенно подтверждая предположение жены, а девочка Возмущенно дернулась.
— Мама, это же совершенно обычная книга, фантастика… А разбудили сегодня всех
вы с Ромкой, а не мы с папой, между прочим!
— Ты ей задал, а Роман? – заговорчески подмигнул сыну отец, — Я слыхал через стенку!
Сын лишь самодовольно улыбнулся, скромно глядя в тарелку. Один из выкриков матери, кончившей третий раз подряд за утро, мог слышать не только отец в своей спальне, но и соседи. Причем во всем квартале.
Слегка смутившаяся мать поспешила перевести разговор на другую тему.
— Так что там в этой книжке, Нин?
— Да ничего особенного, было бы из-за чего разговоры разводить… Там
Описывается виртуальный мир. Совсем как наш, почти такой же. Только там нет внутрисемейного секса, кроме супружеского… И описывается, какая разница между нашими мирами.
— И в чем разница? — без особого интереса спросила мать, — Наверное, тамошние мужики лезут на стену…
— Не просто, лезут, мама!… — улыбнулась дочка, — Всем известно, что мужчины, — более примитивные создания…
— Не болтай, — возмущенно буркнул отец, а сын лишь свысока посмотрел на старшую сестрицу, подумывая, как бы потом продемонстрировать ей свое мужское превосходство.
— Нет-нет, папа, не отрицай… В том мире мужчины с детства испытывают массу желаний, — к матери, к сестрам, к дочерям и внучкам… Но удовлетворить их не могут. От этого их мучают самые низменные страсти, которые реализуются у них самым что ни на есть мужским путем… В агрессию.
— Вот сейчас как отнесу в спальню, и там … агрессивно…
— Вот-вот! — девочка торжествующе подняла указательный палец вверх, — Именно. А там ты бы не мог утащить меня в спальню. Там тебя бы за это в тюрьму посадили. Потому что там это — извращение гнусное…
— Не говори таких слов за столом, милая. А что, складно… — заметила мать, — Думаю, ты, Валерка, если бы не мог валять Нинку, долго бы мне одной сохранял верность, а?
— Оля, милая, я за тебя всю жизнь отдам… — псевдолирично начал отец, но мать Лишь отмахнулась.
— Да не уговаривай. Все равно не поверю… Максимум бы годик протянул. Так что либо вы с Ромкой стали бы искать себе кого-то, кого угодно, на стороне… Либо бы начали страдать от агрессии, а заодно мы с вами -тоже… А еще тут под боком Нинка и я, как раздражители… Будто я не помню, как ты начал на Нинку еще с десяти лет
облизываться…
— Правильно, мама, — важно заключила Нина, — Именно так там и написано. Оттого, что тамошние мужики постоянно мучаются от желания, они становятся агрессивными и дурными. Поэтому в том мире было две очень большие войны, и постоянно идут другие, малые. Много народу погибает там, а еще больше — от преступности, от того, что мужики любят быстро ездить на авто, и всего такого… Кроме того, там
почти не развивается медицина, оттого, что вся энергия мужчин уходит на изобретение нового оружия.
— А на кой медицина нужна? — заметил Ромка, — Подумаешь, медицина… А оружие и у нас есть.
— Это ты так говоришь, потому что никогда не болеешь! — мрачно сообщила Нина, — А то бы иначе запел… Оружие же такое как у них, у нас в страшном сне не привидится. Одна бомба, которая одна целый город выжигает, например. В том мире так плотно занимаются этой гадостью, что даже не разработали Х-ген, и люди живут
по семьдесят-восемьдесят лет.
— А потом?
— Потом известно что, — помирают…
— И когда же они старятся?
— Да уже в пятьдесят. Подставляешь, — прабабушка бы уже была сморщенной старухой…
— Мда… — как-то неопределенно протянул Валерий, машинально поглаживая под столом гладкую коленку дочери свободной рукой, — бабушка у меня красавица, хотя иногда черезчур уж пользуется этим и крутит с незнакомыми мужчинами напропалую, так что маме неловко за неё в гостях. А впрочем, может это не так уж плохо?
Живут мало, зато интересно! Я вот до сих пор не знаю, что буду делать целых триста с лишним лет…
— Баню дострой, для начала… — подколола Ольга.
Нина поморщилась, очевидно недовольная тем, что взрослые отвлекаются.
— Разве же это интересно, всю жизнь мучатся неизбывными желаниями? Хотеть, — но не мочь?
— Ну, этого и в нашей жизни хватает, — проворчал отец, — Взять хотя бы… Да черт его знает, но многое же, что хочется, недоступно!
— Например, милый? — улыбнулась Ольга, снимая со сковородки последний оладий, и присаживаясь за стол.
— Например, я всю жизнь хотел хоть разочек с моей прапрабабушкой.
— С той, которая, — директор фабрики? Ну, я не знаю… На вкус на цвет, конечно…
— С той, которая кинозвезда… — протянул Валерий, — А после того, как погиб на охоте прапрадедушка девять лет назад, он любил ходить на кабанов с рогатиной, вокруг неё невпроворот других молодых… Я не уверен даже, что она знает, что я на свете есть. Всю жизнь вижу её в синема, по ТВ, — а даже пальцем не прикоснулся. К родной прапрабабушке… — Это оттого, что ты — дурачок деревенский, а она — шикарная баба, — ухмыльнулась Ольга, — если бы ты вращался
в её кругах, то наверняка был бы любимым внучком… А так у тебя вместо неё — я и Нинка, да еще семь сестер на любой вкус… Недоволен? Хочешь ударится в агрессию? Войну устроить?
— Нет, что ты…
— Ромка, а ты ревнуешь маму к папе? — вдруг спросила Нина, нарушив всеобщее задумчивое молчание, — В этой книге написано, что это главный мужской комплекс в том мире…
— Неее, не ревную, — неохотно ответил брат, — С чего ты решила?
— У них там якобы есть легенда про царевича, который убил отца и женился на матери. По этой легенде они судят о поведении подростков.
— Глупости, — проворчал Роман, — Мама не моя и не папина, потому что человек — не вещь. Мы её любим, и она у нас замечательная…
— Прогиб засчитан, сынок, — нарочито в потолок бросил отец.
— Я тебя тоже очень люблю, милый… — растроганно протянула Ольга, и чмокнула сына в лоб, а тот не преминул поцеловать её в загорелую шею.
— Ладно, — резюмировал разговор Валерий, — Давайте отложим этот разговор до озера. У всех вещи собраны с вечера, как положено? Тогда давайте собираться в дорогу! Или сначала еще разок по постелям?
У всех на лицах появились улыбки, — обычно именно отец всех подгонял собираться и отбывать.
— Я — за! — откликнулась Нина, и нырнула под локоть к отцу, но он мягко отстранил её.
— Ромка меня спровоцировал подтвердить свои супружеские… это… права… Если никто не возражает.
С этими словами он обняв жену за гибкую талию, и почти силком вывел с кухни. Нина проводила их зачарованным взглядом, обернулась, и встретилась с нетерпеливым лицом Романа…
— Итак, кто у нас тут примитивное создание? Уж не тот ли, кто лежит на спине кверху ножками и повизгивает…
— Кто еще завизжит сейчас, а ну, сначала догони! — довольно ухмыльнулась девочка, которой нравился полный желания взгляд брата, и сбрасывая халатик на ходу, и устремилась в спальню, завлекающе покачивая округлой попкой…
— Завизжишь, как миленькая… — проворчал Роман, неспешно вытирая губы
салфеткой, — Всегда визжишь, хоть подушкой затыкай…»